Собрание сочинений - Страница 12

             Чужiе къ намъ пришли обычаи и нравы,
             Изгладились слѣды Россiйской древней славы.
             Иль грозныхъ дней опять дождаться мы хотимъ?
   270          Что мы гнѣздилища враговъ не истребимъ?
             Россiяне! изъ сей, изъ гордой сей Казани,
             Грозятъ набѣги намъ, раздоры, смуты, брани.
             Когда отечество погибло не совсѣмъ,
             Слѣпому щастiю обязны мы тѣмъ;
   275          Но естьли гидры сей глава не сокрушится,
             Россiя имяни со времянемъ лишится.
             Вельможи! презритъ насъ унывшихъ цѣлый свѣтъ;
             Потомкамъ плачущимъ мы должны дать отвѣтъ.
             Но царству кто изъ насъ не хочетъ обороны,
   280          Тотъ врагъ отечества, врагъ вѣры, врагъ короны,
             И долженъ общее презрѣнiе нести.

                       Князь Глинскiй не умѣлъ терпѣнья соблюсти,
             Садился, возставалъ, въ лицѣ перемѣнялся,
             И немощь возмечтавъ, изъ Думы уклонялся.
   285                    Но Царь, глаза свои возведши къ небесамъ,
             Вѣщалъ: хощу итти, хощу на Орды самъ.
             Онъ вѣдалъ мягкое вельможей многихъ свойство,
             И любящихъ двора роскошное спокойство,
             Въ которое своимъ примѣромъ ихъ вовлекъ,
   290          Къ терпѣнью и трудамъ привлечь ихъ, тако рекъ:
             Вы узрите меня въ войнѣ примѣръ дающа,
             Вкушающаго хлѣбъ и въ нуждѣ воду пьюща,
             Я твердость понесу одну противъ враговъ:
             Мнѣ будетъ одръ земля, а небо мой покровъ;
   295          Труды для подданныхъ мнѣ будутъ услажденьемъ,
             Начну я собственнымъ побѣды побѣжденьемъ;
             Коль роскошь узрите когда въ шатрѣ моемъ,
             То въ нѣгахъ утопать позволю войскамъ всѣмъ;
             И требую отъ васъ, когда вы мнѣ послушны,
   300          Пребудьте въ подвигахъ со мной единодушны,
             Устройте къ общему спасенiю умы,
             Да Россы будучи, и братья будемъ мы.

                       Слова сiи сердецъ уже не премѣнили,
             Но пущимъ жаромъ ихъ къ войнѣ воспламенили.
   305          И шумъ внимаемъ былъ какъ звукъ военныхъ лиръ;
             Казалось не на брань готовятся, на пиръ.
             Но слово, кое Царь и въ таинствѣ вѣщаетъ,
             Ни храмина въ себѣ, ни градъ не умѣщаетъ:
             О скрытыхъ узнавать пекущася дѣлахъ,
   310          Нескромность Царску мысль выноситъ на крылахъ;
             Сiя позорна страсть, принявъ лице и тѣло,
             По Царскимъ комнатамъ, по стогнамъ ходитъ смѣло,
             Касается она Царицынымъ ушамъ,
             Вѣщая: Iоаннъ идетъ къ Казани самъ!
   315          Князь Глинскiй, правдою сраженъ, еще лукавилъ,
             Въ ужасныхъ видахъ ей походъ Царевъ представилъ.
             Какъ буря тихiй день, въ ней сердце возмущалъ,
             И смерть Монаршую супругѣ предвѣщалъ.

                       Когда спокойствомъ Царь и славой услаждался,
   320          Единою совѣтъ душою оживлялся;
             Послушность ихъ была сходна водѣ рѣчной,
             Текущей по ея стремленью съ быстриной.

                       Вдругъ видитъ плачущу Царицу къ нимъ входящу,
             Младенца своего въ объятiяхъ держащу,
   325          Казалося, отъ глазъ ея скрывался свѣтъ,
             Или сама печаль въ лицѣ ея грядетъ;
             Тоски она несла чертахъ изображенны,
             И руки хладныя ко персямъ приложенны.
             Толь смутной иногда является луна,
   330          Когда туманами объемлется она,
             Съ печальной томностью лице къ землѣ склоняетъ,
             И видъ блистательный на блѣдный премѣняетъ.
             Пришла, и на Царя взглянувъ, взрыдала вдругъ,
             Скрѣпилась и рекла: ты ѣдешь мой супругъ!
   335          Ты жизнь твою цѣной великою не ставишь;
             Но вспомни, что меня отчаянну оставишь!
             Когда не тронешься любовiю моей,
             Ужель не умягчитъ тебя младенецъ сей?
             У ногъ твоихъ лежитъ онъ съ матерью нещастной,
   340          Уже лишенной чувствъ, уже теперь безгласной!
             Смотри, онъ силится въ слезахъ къ тебѣ воззрѣть,
             Онъ хочетъ вымолвить: не дай мнѣ умереть.
             Читай въ очахъ его нѣмые разговоры;
             О чемъ языкъ молчитъ, о томъ разскажутъ взоры;
   345          Вѣщаетъ онъ: спаси меня отъ сиротства,
             И мать нещастную отъ слезнаго вдовства.
             О Царь мой! о супругъ! имѣй ты жалость съ нами,
             Не отдѣлись отъ насъ обширными странами,
             Военнымъ, бѣствiямъ не подвергай себя;
   350          Иль храбрыхъ въ царствѣ нѣтъ вельможей у тебя?
             На что отваживать тебѣ не принужденно,
             Для Россовъ здравiе твое неоцѣненно?
             Храни его для всѣхъ, для сына, для меня!
             Останься! я молю, у ногъ твоихъ стеня.
   355          Когда же лютый сей походъ уже положенъ,