Собрание сочинений - Страница 84

             Такъ стражи по холмамъ отъ ихъ мечей текли….
             Злодѣи скоро бы вломиться въ станъ могли,
             Когда бъ не прекратилъ сiю кроваву сѣчу,
             Князь Курбскiй съ Палецкимъ, врагамъ изшедши встрѣчу.
   710                    Но вдругъ нахмурила златое нощь чело;
             Блистающа луна, какъ тусклое стекло,
             Во мрачны облака свое лице склонила,
             И звѣзды въ блѣдныя свѣтила премѣнила;
             Сгустилась вскорѣ тма, предшественница дня.
   715          Лишенны витязи небеснаго огня,
             Другъ къ другу движутся, дуугъ къ другу ускоряютъ;
             Но воздухъ лишь во мглѣ мечами ударяютъ,
             И слышится вдали отъ ихъ ударовъ трескъ;
             Встрѣчаяся мечи, кидаютъ слабый блескъ;
   720          О камни копья бьютъ, когда другъ въ друга мѣтятъ;
             Имъ пламенны сердца въ бою при мракѣ свѣтятъ.

                       Тогда кристальну дверь небесну отворя,
             Раждаться начала багряная заря,
             И удивилася, взглянувъ на мѣсто боя,
   725          Что бьются съ четырьмя Россiйскихъ два героя;
             Дивилася Казань, взглянувъ съ крутыхъ вершинъ,
             Что Палецкiй съ тремя сражается единъ;
             Какъ левъ среди волковъ, ихъ скрежетъ презираетъ,
             Такъ Палецкiй на трехъ Ордынцевъ не взираетъ;
   730          Кидается на нихъ, кидается съ мечемъ,
             Который тройственнымъ является лучемъ,
             Толь быстро обращалъ Герой свой мечь рукою!
             Онъ съ кровьюбъ източилъ Ордынску злость рѣкою;
             Но Гидромиръ, взмахнувъ велику булаву,
   735          Вдругъ съ тыла поразилъ героя во главу;
             Потупилъ онъ чело, сомкнулъ померклы очи
             И руки опустивъ, низшелъ бы въ бездну ночи,
             Когдабъ не прерванъ былъ незапно смертный бой.
             Со Курбскимъ на холмѣ бiющiйся герой,
   740          Въ изгибахъ ратничьихъ подобенъ змiю зрится;
             Чѣмъ больше есть упорствъ, тѣмъ больше онъ ярится.
             Къ главѣ коня склонивъ тогда чело свое,
             Пустилъ онъ въ Курбскаго шумяще копiе;
             Но язву легкую принявъ въ ребро едину,
   745          Князь Курбскiй, быстроту имѣющiй орлину,
             Толь крѣпко мечь во шлемъ противника вонзилъ,
             Что въ части всѣ его закрѣпы раздробилъ.
             Воителя ручьи кровавы обагрили;
             Волнистые власы плеча его покрыли;
   750          По бѣлому челу кровь алая текла,
             Какъ будто по сребру… Рамида то была!
             И рану на челѣ рукою захватила,
             Вздохнула, и коня ко граду обратила.
             Увидя витязи ея текущу кровь,
   755          Чего не дѣлаетъ позорная любовь;
             Что ратуютъ они, что въ полѣ, что сразились,
             Забыли рыцари, и къ граду обратились;
             Имъ стрѣлы въ слѣдъ летятъ, они летятъ отъ нихъ;
             Во пламенной любви снѣдала ревность ихъ;
   760          Рамиду уступить другъ другу не хотѣли;
             Отъ славы ко любви какъ враны полетѣли.

                       Но въ чувство Палецкiй межъ тѣмъ уже пришелъ;
             Онъ взоры томные на рыцарей возвелъ;
             Бѣгутъ они! вскричалъ… и скорбь пренебрегаетъ;
   765          Коня пускаетъ въ слѣдъ, за ними въ градъ влетаетъ;
             Онъ гонитъ, бьетъ, разитъ, отмщеньемъ ослѣпленъ;
             Сомкнулись вдругъ врата, и Князь поиманъ въ плѣнъ.

ПѢСНЬ ПЕРВАЯНАДЕСЯТЬ

                       Багровые лучи покрыли небеса;
             Упала на траву кровавая роса;
             Червленные земля туманы изпустила,
             Обѣимъ воинствамъ бой смертный возвѣстила;
   5          Тамъ топотъ отъ коней, тяжелый млатъ стучитъ;
             Желѣзо движется, и мѣдь въ шатрахъ звучитъ.

                       Казанскiй Царь, внутри Казани затворенный,
             Свирѣпствуетъ какъ вепрь въ пещерѣ разъяренный;
             Гремящи внемлющiй оружiя вокругъ,
   10          Реветъ, и кинуться въ злодѣевъ хощетъ вдругъ.
             Свирѣпый Едигеръ, осады не робѣя,
             И Князя плѣннаго подъ стражею имѣя,
             Четырехъ витязей скрывая во стѣнахъ,
             Надежду основалъ на твердыхъ сихъ столпахъ;
   15          Пищалей молнiи и громы презираетъ,
             Какъ будто на тростникъ, на стрѣлы онъ взираетъ,
             И яко лютый тигръ спокойно пищи ждетъ,
             Когда пастухъ къ нему со стадомъ подойдетъ.
             Имѣющъ мрачну мысль, и душу къ миру мертву,
   20          Россiянъ подъ стѣной себѣ назначилъ въ жертву;
             Тогда велѣлъ Ордамъ, таящимся въ лѣсахъ,
             Когда покажутся знамена на стѣнахъ,
             Оставить ратную въ глухихъ мѣстахъ засаду,
             И грянуть Россамъ въ тылъ, когда приступятъ къ граду.
   25          Свирѣпствомъ упоенъ, успѣхами манимъ,