Собрание сочинений - Страница 75

             Возопiяла кровь, умолкли вредны страсти;
   745          Кинжала удержать руками не могла,
             Простерла ихъ стеня, и сына обняла;
             Ланиты токомъ слезъ смоченны лобызала;
             Живи, мой сынъ, живи! и мсти врагу! сказала;
             Рѣчей не докончавъ, безмолвна и блѣдна,
   750          Поверглась на одрѣ безъ памяти она….
             Младенецъ онѣмѣлъ. Сагрунъ свирѣпый льстится,
             Что жизнь Сумбекѣ вновь уже не возвратится;
             Онъ помыслы свои вѣнчанными считалъ,
             И паче яростенъ, и дерзновенень сталъ;
   755          Ко предстоящимъ рекъ, которыхъ грусть терзала:
             Вы слышали, что намъ Сумбека приказала;
             Она велѣла мстить злодѣямъ и врагамъ,
             Услугу я мою явлю и ей, и вамъ;
             Погибнетъ Асталонъ!… Отторгся съ грознымъ словомъ,
   760          Смятенiе нося въ лицѣ своемъ суровомъ,
             Гдѣ палицу свою оставилъ Асталонъ,
             Пришелъ на торжище, къ толпѣ народа онъ.
             Сiе оружiе имъ ужасъ наводило,
             Почтенiе и страхъ въ сердцахъ производило;
   765          Взирая на него, какъ будто на перунъ,
             У робкой черни страхъ отнять хотѣлъ Сагрунъ;
             О други! онъ вскричалъ, отъ бѣдства градъ избавимъ;
             У Асталона силъ въ сей палицѣ убавимъ,
             И намъ грозящую судьбину устрашимъ;
   770          Тогда отмстить за плачь Сумбекинъ поспѣшимъ:
             Она отъ ужаса и скорби умираетъ.
             Съ симъ словомъ палицу чеканомъ ударяетъ;
             Народъ ее разитъ, взирая на сiе;
             Незапно страшный громъ ударилъ изъ нее.
   775                    Увидя палицу огнями сокрушенну,
             Къ свирѣпству обратилъ онъ душу развращенну….
             Се первый нашъ успѣхъ! Казанцамъ возопилъ,
             О естьлибъ сей рукой я варвара убилъ!
             Коль видѣть плѣнницей Царицу не хотите,
   780          Друзья! и за себя, и за нея отмстите;
             Въ шатрѣ своемъ лежитъ свирѣпый Асталонъ,
             И члены у него во узахъ держитъ сонъ;
             Сумбекѣ, городу, отечеству радѣя,
             Пойдемъ, и умертвимъ тщеславнаго злодѣя!
   785          За стѣны градскiя, вѣщая то, грядетъ,
             Онъ дватцать воиновъ съ собой въ ночи ведетъ.
             Тогда небесный сводъ звѣздами украшался,
             Сагрунъ уже къ шатру съ дружиной приближался.
             Ко стану древнему, гдѣ спалъ нещастный Ризъ,
   790          Подобно шествовалъ во тмѣ нощной Улиссъ.
             Казалося, Сагрунъ свой ликъ преображаетъ,
             Поникнувъ, во травѣ на чрево упадаетъ,
             Какъ хищная змiя, землею онъ ползетъ;
             Но сердце у него и страхъ и злость грызетъ.
   795          Онъ входитъ, и грядетъ къ одру стопой дрожащей,
             На коемъ возлежалъ безпечно рыцарь спящей,
             Сагрунъ успѣхами злодѣйскiй духъ маня,
             Чеканомъ поразить хотѣлъ сперва коня,
             Дабы послѣднихъ средствъ герою не оставить,
   800          Коль бѣгствомъ онъ себя подумаетъ избавить;
             Но видя при лунѣ блистающiй кинжалъ,
             Броздами загремѣлъ строптивый конь, заржалъ.
             Мгновенно Асталонъ, какъ аспидъ, пробудился;
             Вскочилъ, заскрежеталъ, за острый мечь схватился;
   805          Но мечь его Сагрунъ уже въ рукахъ имѣлъ,
             Смутился Асталонъ, и на коня взлетѣлъ,
             Бронями зашумѣлъ, какъ вѣтвистое древо.
             Сагрунъ разя его, коня ударилъ въ чрево,
             Который бѣгъ къ брегамъ Казанскимъ обратилъ;
   810          Но рыцарь за власы противника схватилъ,
             И буйнаго коня сдержать не въ силахъ болѣ,
             Летѣлъ, какъ молнiя, на немъ къ рѣкѣ чрезъ поле.
             Конь вихрю бурному подобенъ въ бѣгѣ былъ:
             Крутился, ржалъ, пыхтѣлъ, ногами воздухъ билъ;
   815          И се въ полночный часъ недремлющая злоба,
             Въ лицѣ Османовомъ воставъ изъ хладна гроба,
             Касаясь облаковъ, во слѣдъ врагу текла,
             И пламеннымъ бичемъ въ струи коня гнала:
             Прiявъ ихъ всѣхъ на дно, Казанка зашумѣла.
   820          Такой конецъ вражда и наглость возъимѣла!

                       Казанцы грознымъ то предвѣстiемъ почли.
             Въ то время въ градъ Послы Россiйскiе пришли,
             Нехитрыя слова народу предлагали;
             Лукавствомъ въ оный вѣкъ еще пренебрегали!
   825          Равняя съ бурными спокойства тихи дни,
             Казанцамъ вѣчный миръ представили они.

                       Отъ мира мы не прочь, Казанцы отвѣчали;
             Виновны, что по днесь о мирѣ мы молчали;
             Но просимъ у Царя для точной мысли сей,
   830          Не года, мѣсяца, но трехъ мы просимъ дней.
             Узнавъ, что ихъ Князья Россiи покорились,
             Тѣ волки агнцами на время притворились;
             Но мира, иль войны понудимы желать,